Стендап ира приходько, Ирина Приходько про свой сольный концерт «Адаптация» – «Холод»
Комик — это всегда автор. Просто обратитесь в агентство «Всероссийская Федерация Звезд», и мы обеспечим участие известной артистки в любом вашем мероприятии. Команда «Холода» работает, чтобы у всех, кто не видит просвета, появилась надежда. Поделиться на Фейсбуке.
Это не безделье, как некоторые полагают. Ты каждый день выступаешь, пишешь, и это процесс рутинный, как в спортзал ходить.
Более того, у тебя появляется зависимость от сцены. И как только ты неделю-две не позанимался, ты чувствуешь, что потерял сноровку, и тебе снова надо тренироваться, обновлять навык.
Даже чувствуется, когда выходишь на сцену после недельной паузы, что ты немного не в форме. Когда была пандемия, все комики по три месяца не выходили на сцену. Помню день, когда появилась возможность выступить, мы пошли в бар и напились, друг друга обнимали и говорили: «Блин, это так круто — выступать! В мире нет ничего круче, чем стоять на сцене! Екатерина Варнава — о том, как женщины отвоевывают свое место в юморе и жизни.
Над чем сегодня смеются зрители? Иногда мы идем на поводу у зрителя, давая ему то, чего он хочет, ждёт, понимает и что ему легко воспринимать. И в этом может теряться твоя индивидуальность.
Вот я хочу мысли свои говорить, а они вроде как не смешные. Тогда думаешь — надо дать зрителю то, из-за чего ему весело, какие-то гендерные темы про пиписьки.
Мне и самой такие шутки нравятся, но надо собой оставаться. Лучше не соответствовать ничьим ожиданиям. Зритель в ментальном плане тоже растет. Если раньше его устраивала комедия попроще и было абсолютно все смешно, то теперь он уже начинает разбираться в шутках. Зрители уже понимают сложный, многогранный юмор, у них вкус появляется.
Но все-таки комики растут быстрее, чем зрители. Раньше смотрели Comedy Club — и было всем смешно. Сейчас включаешь старые выпуски и думаешь — как так, блин, вообще? Возможно, пройдет лет 15, мы будем смотреть проекты, которые сейчас снимаются, и недоумевать — а что смешного? Сейчас шучу над тем, в чем просто стеснялась себе признаться раньше. Чем интимнее тема, тем сложнее ее из себя достать. Какие-то личные персональные переживания из себя вынимаешь, то, что действительно тебя волнует, то, что болит.
И знаешь: если удается об этом шутку придумать — она будет смешной. Стеснения все меньше с каждым годом. В одном из первых выпусков в «Открытом микрофоне» я рассказывала про расставание с парнем. Когда я только начала об этом писать и выходила на сцену, это было просто грустно, это не было юмором. Это выглядело так, будто несчастная девочка вышла и жалуется на свою личную жизнь, и хочется обнять ее и плакать.
А потом стало становиться все смешнее. Такие травматичные моменты в личных взаимоотношениях очень полезно проживать через юмор.
Или детские травмы — некоторые комики говорят со сцены на больные темы, из серии «моя мать никогда меня не любила». Прежде всего это надо осознать, принять и потом уже делать из этого творчество. Как они относятся к вашему юмору — порой довольно жесткому? Правда, не понимают некоторые ее подруги, говорят: «Тамара, что там они про твою дочь говорят! Есть определенные комедийные штампы. Это был первый опыт такого проекта на нашем телевидении, я там была первая девочка, еще и блондинка, и у меня в прошлом был роман с иностранцем, с греком.
Как Марк Сергиенко «больной», а Бебуришвили «гей», так Приходько — «шлюха». На эти образы хорошо пишутся шутки. Мне не обидно. Если шутка смешная, она должна быть. Есть единицы, которые такого черного юмора не понимают и пишут мне в директ: «Действительно ли вы такая женщина? Право на юмор: почему мы до сих пор не научились шутить на гендерные темы. Какие-то позиции, грамотно сформулированные, я разделяю, но со многим и не соглашаюсь. Это всегда две стороны одной медали.
Чего у меня точно нет — это мужененавистнических позиций. Есть у многих комиков-женщин такой мотив: «Мужчины — козлы. А вот мы, женщины…» Я и в жизни так не думаю. Да, есть мужики-козлы, но и среди баб есть козлы. Вообще в комедии нет рамок, определяющих, над чем нельзя шутить. Только на телевидении есть цензура, редактура и могут сказать «так шутить нельзя, ты же девочка».
Считается, что некоторые шутки, некоторые темы от женщины общество не готово воспринимать. Но я себе на живых выступлениях позволяю абсолютно все. Надо искать разные грани юмора, выходить из зоны комфорта.
Я иногда осознанно нарушаю границы, мне нравится экспериментировать. Это может быть для кого-то шоком: «Она что, отыграла, как держит в руке два члена?! Позволяю себе матом ругаться. Что на самом деле не очень хорошо, но иногда необходимо.
Я, наверное, в последний год так раскрепостилась, когда сильно перестрессовала.
Тогда в Беларуси случилась революция, я рассталась с парнем и еще заболела коронавирусом. А так могу днем, могу вечером, могу созвониться с кем-нибудь из «Камеди Бади», могу мужу заходы рассказать, иногда в дороге.
В самолете, когда мозг совершенно свободен, смотришь в окно, мысли становятся на место, ты концентрируешься, очень хорошо придумывать заходы и шутки. Ему нравится моя работа, он с легкостью выслушивает шутки, у него даже есть заметки, где он записывает свои мысли и иногда мне помогает. Я ему говорю: «Запиши себе — может, ты когда-то наберешь себе на полноценное стендап-выступление». В основном же он своей работой занят.
Но меня очень радует, что ему не лень слушать одни и те же истории. Когда мы только начинали встречаться, он ко мне приезжал на выходных, когда больше всего проверок и выступлений. Ему приходилось ходить со мной по барам и слушать сет из одинаковых шуток каждый день. Не надоедало. Я работала без редактуры, без цензуры, без никого. Это мое дитя. Предыдущий мой сольник, «Розовый концерт», я сняла для платформы votvot , он получился на 35 минут. Таким образом я постепенно пришла к более длинному и цельному контенту.
Половина сольника написана в месяцы стрессовых переездов, когда мы с чемоданами ездили из страны в страну.
Есть что-то написанное за месяц до съемки, какие-то блоки за полгода, и есть несколько старых шуток. Его было нелегко снимать. Например, чтобы собрать команду в эмиграции, режиссеру нужно угадать, чтобы они сошлись, сработались на площадке.
И у нас все получилось. Я вникала во все детали, чтобы получился хороший результат. Это самое честное и лучшее, что я когда-либо делала. Не то что я специально шутила про это, эти шутки просто больше от меня работали.
Жизнь меняется, твоя комедия меняется, ты меняешься. Появляются более важные вопросы, более масштабные темы. Цензура меня особо по темам не касалась, потому что я никогда не затрагивала политические вопросы.
Сейчас же есть только самоцензура — это более ответственно, страшно, но интересно. Ты в самоцензуру включаешь еще то, о чем, как тебе сказали, нельзя шутить. Там я не могла говорить шутку про пропаганду, потому что моя самоцензура это бы отсеяла, не говоря про то, что, если бы я туда это принесла, мне бы сказали: «Мы такое не будем брать». А тут моя самоцензура говорит: «Я могу и то, и то».
А дальше уже вопрос: хочу ли и как интересно могу про это рассказать. Это прикольное ощущение, когда никто тебе не говорит: «Вот это вырезаем».
Ты более строго относишься к себе и чувствуешь большую ответственность. Мне казалось, что нет, что ко мне все так хорошо относились. Только сейчас до меня дошло, что я живу женскую жизнь на сцене и не знаю, как по-другому. На самом деле мизогиния есть, и девушке нужно быть сильно, качественно смешной, чтобы быть успешной в мире комедии.
Словно мужчина более убедительно звучит. Именно доверие русскоговорящих зрителей проще получить мужчинам. Для сравнения: я заметила, что комиков-женщин в Европе больше, чуть ли не половина, как минимум треть. У меня также есть мнение, что наверняка комик-парень может больше зарабатывать.
Я не сталкивалась с отказами, основанными на том, что я женщина. Но это скорее выглядит не как отказ, а как отсутствие приглашения. Потому что я сама никуда не прошусь: меня либо позвали, либо нет.
В остальных проектах все нормально. Так же как Бебур комик Андрей Бебуришвили. Это для меня развлекательный проект, в котором весело принимать участие и писать шутки. Я бы это описала как «смешные шутки, которые работают, когда зритель смотрит на меня в развлекательном шоу».
И не было такого, чтобы продюсер специально садился и говорил нам: «Ты будешь проституткой, ты будешь геем, ты будешь больным». Отталкивались от самих комиков, способных писать шутки в жанре прожарки. Кто эти шутки пишет, тот этим и занимается. Искали тему, в которую пишутся шутки. Очень сложно писать в человека, который ноунейм, про которого почти нет информации и ко внешности которого особо не прицепишься.
Одно дело, если бы у меня был выдающийся нос, тогда можно было бы, как Настя Веневитина, в эту сторону шутить. Очень красивая девушка, кстати, обожаю ее нос. Если бы я была крупная, можно было бы туда накидывать шутки.
А чисто визуально накидывать не на что. Единственное — волосы тогда еще были блондинистые. И еще есть один факт про меня, что у меня был молодой человек из Греции. Вот и решили, что Греция и Турция где-то рядом, будем в эту сторону кидать шутки. Я с них весело смеялась. В меня как личность это конкретно не попадало, это не про меня. А шутка работает на зал, веселит его и меня, она смешная. И даже если бы каким-то образом касалась — если занимаешься этим жанром, должно быть достаточно самоиронии, поэтому все равно не обидно.
Люди, которые не шарят, что «Прожарка» — это другой жанр, могут написать коммент к рилзу из «Прожарки», что-то типа «говно юмор», или даже подумать, что это стендап. Просто человек не разбирается. Суть жанра в том, чтобы написать шутку уничижительного характера.
Если мы будем брать спорт и бокс как вид спорта, то, казалось бы, можно безобидно поднимать гантели, а можно хреначить друг друга кулаками. Не хочется — не смотри бокс, а кому-то это нравится. Так и в юморе: можно рассказывать шутки, отыгрывать, показывать миниатюру, а можно участвовать в роаст-баттле. Намеренно никто друг друга тут не унижает. Намеренно все хотят сделать смешную шутку. Нужно понять, что в «Прожарке» цель всего мероприятия — чтобы было весело.
У этого мероприятия нет уничижительной цели. Я мало-помалу что-то сделала, у меня свой контент появился, есть другие предпосылки для юмора. Те темы могут просто перестать работать на меня. И в данной ситуации вообще перестаешь думать о материальном. В Турцию на месяц я приехала с рюкзаком. Я и раньше была компактная. Но состояние разбросанности все равно есть. Время от времени понимаешь, что не хватает чего-то, что дает ощущение дома.
Это твоя любимая подушка, вешалка, что-то такое, от чего ты становишься спокойным. Мы запутались с мужем и уже не помним, что где, в каком чемодане, находится. Где-то какие-то вещи есть, мы получаем чемодан — и такие: «О! Любимые сланцы». Это вызывает радость. Поддерживает работа, моменты, когда соединяешься с тусовкой, коллегами.
Сцена поддерживает, а ее в эмиграции не так много. Я с психологом поработала один раз всего — и, может, я не права и следовало бы продолжать терапию, но пока не продолжаю. И психолог мне рассказал про опоры, сказал, что мне не хватает одной из них. Наверное, это про привязанность к месту типа дома. Но вайфай у нас в подъезде назывался «пизда русне». И недавно ехала в маршрутке в Турции, и зашла девушка, по-английски начала со мной говорить, и я с ней тоже, обменялись парой фраз.
Проходит время, я по телефону говорю с мужем по-русски. В это же время заходит еще одна женщина и садится рядом со мной. И они вдвоем очень громко начинают говорить на украинском языке. Потом они ко мне обращались, когда двигали багаж, но на английском.
Я чувствовала всю дорогу негатив в свой адрес, что их триггерит русская речь, которую они слышат. Женщина потом вообще отсела от меня. Я к этому отношусь с пониманием, меня бы тоже, наверное, триггерило.
Они хотят громко говорить на своем языке в присутствии оккупанта. В их сознании, если я говорю по-русски, я оккупант. Кстати, многие вообще не знают, что я белоруска.
В инстаграме я также получала неприятные комментарии, что я кацапка. Но этот случай в маршрутке был единичным, когда я от рядом находящихся людей ощутила неприязнь. Но я не знаю: я, например, несколько раз выступала в Украине. А захотят ли украинские зрители когда-нибудь, чтобы я снова приехала к ним? Я понимаю их эмоции, но с тем, как меня идентифицируют, я ничего не могу поделать.
Я не поддерживаю войну, я уехала, я беларуска, и диктаторов я тоже никогда не поддерживала. Поделиться во Вконтакте. Поделиться на Фейсбуке. Поделиться в Твиттере. Об эмиграции Назовите события, которые делят вашу жизнь на до и после.
Вы уехали из России сразу как она началась? Как вы себя чувствуете в эмиграции? Многочисленные переезды не вдохновляют на новый материал? Почему в итоге вы выбрали Испанию? Читать еще. Их может спасти только «Барби» Как российские кинотеатры живут без Голливуда и кто на этом зарабатывает. Извините, я президент Настоящие двойники Путина: как они живут, сколько зарабатывают и чего боятся. Войне — хуй, корабль — на хуй, Путин — хуйло Филолог Ксения Туркова — о том, как война сняла табу с мата.
